| Как стыдно одному ходить в кинотеатры
без друга, без подруги, без жены,
 где так сеансы все коротковаты
 и так их ожидания длинны!
 Как стыдно -
 в нервной замкнутой войне
 с насмешливостью парочек в фойе
 жевать, краснея, в уголке пирожное,
 как будто что-то в этом есть порочное...
 Мы,
 одиночества стесняясь,
 от тоски
 бросаемся в какие-то компании,
 и дружб никчемных обязательства кабальные
 преследуют до гробовой доски.
 Компании нелепо образуются -
 в одних все пьют да пьют,
 не образумятся.
 В других все заняты лишь тряпками и девками,
 а в третьих -
 вроде спорами идейными,
 но приглядишься -
 те же в них черты...
 Разнообразные формы суеты!
 То та,
 то эта шумная компания...
 Из скольких я успел удрать -
 не счесть!
 Уже как будто в новом был капкане я,
 но вырвался,
 на нем оставив шерсть.
 Я вырвался!
 Ты спереди, пустынная
 свобода...
 А на черта ты нужна!
 Ты милая,
 но ты же и постылая,
 как нелюбимая и верная жена.
 А ты, любимая?
 Как поживаешь ты?
 Избавилась ли ты от суеты;
 И чьи сейчас глаза твои раскосые
 и плечи твои белые роскошные?
 Ты думаешь, что я, наверно, мщу,
 что я сейчас в такси куда-то мчу,
 но если я и мчу,
 то где мне высадиться?
 Ведь все равно мне от тебя не высвободиться!
 Со мною женщины в себя уходят,
 чувствуя,
 что мне они сейчас такие чуждые.
 На их коленях головой лежу,
 но я не им -
 тебе принадлежу...
 А вот недавно был я у одной
 в невзрачном домике на улице Сенной.
 Пальто повесил я на жалкие рога.
 Под однобокой елкой
 с лампочками тускленькими,
 посвечивая беленькими туфельками,
 сидела женщина,
 как девочка, строга.
 Мне было так легко разрешено
 приехать,
 что я был самоуверен
 и слишком упоенно современен -
 я не цветы привез ей,
 а вино.
 Но оказалось все -
 куда сложней...
 Она молчала,
 и совсем сиротски
 две капельки прозрачных -
 две сережки
 мерцали в мочках розовых у ней.
 И, как больная, глядя так невнятно
 И, поднявши тело детское свое,
 сказала глухо:
 "Уходи...
 Не надо...
 Я вижу -
 ты не мой,
 а ты - ее..."
 Меня любила девочка одна
 с повадками мальчишескими дикими,
 с летящей челкой
 и глазами-льдинками,
 от страха
 и от нежности бледна.
 В Крыму мы были.
 Ночью шла гроза,
 и девочка
 под молниею магнийной
 шептала мне:
 "Мой маленький!
 Мой маленький!" -
 ладонью закрывая мне глаза.
 Вокруг все было жутко
 и торжественно,
 и гром,
 и моря стон глухонемой,
 и вдруг она,
 полна прозренья женского,
 мне закричала:
 "Ты не мой!
 Не мой!"
 Прощай, любимая!
 Я твой
 угрюмо,
 верно,
 и одиночество -
 всех верностей верней.
 Пусть на губах моих не тает вечно
 прощальный снег от варежки твоей.
 Спасибо женщинам,
 прекрасным и неверным,
 за то,
 что это было все мгновенным,
 за то,
 что их "прощай!" -
 не "до свиданья!",
 за то,
 что, в лживости так царственно горды,
 даруют нам блаженные страданья
 и одиночества прекрасные плоды.
 
 
 
 Евгений Евтушенко
 _________________
 Счастье заключено внутри нас, оно не является результатом внешних обстоятельств.
 Ведь наша жизнь есть то, что мы думаем о ней.
 
 
 |